— Спасибо, — проронила Айель.

Ингрид во главе нескольких учеников Сэра Дардиона внесла в кабинет ящики со склянками. Каждая из банок была аккуратно подписана одним и тем же почерком, и женщина стала перечислять, в каком ящике находятся какие препараты.

— Как думаешь, какой может помочь? С чего начать? — спросила я, рассматривая буквы на листках бумаги, прикреплённых к банкам.

— Простите, я травница, а не лекарка, — поклонившись, сказала Ингрид.

— П-позвольте посмотреть, — робко произнесла Айель.

Я отодвинулась ближе к Вайенти, с сопением наблюдавшим за нами. Он по-прежнему не тянул руки, но на полу уже начертили такую же линию, как в комнате дедров — чтобы никто ненароком не попал в зону поражения. Карин была права — помощники, хоть и не проявляют никакой инициативы в попытках найти лекарство, не совсем уж бесполезны. Если бы не эта линия, каждый раз подходя к своему столу, мне приходилось бы проверять, на достаточном ли расстоянии я нахожусь от Вайенти, чтобы он не смог достать до меня и схватить.

Заглянув в третий ящик, Айель с ужасом посмотрела на меня:

— Вы готовите яды?

— Мы уже пробовали яды, — ответила я. — На дедров они не действуют так, как на людей.

— А как они действуют? — спросила моя новая ученица.

— Чаще всего — ускоряют процесс заражения, — нехотя призналась я. — Как будто дали им скверну, но бывали и случаи, когда просто ничего не происходило. Так что, возможно, какой-то из ядов сможет помочь в излечении.

— Но мы ведь не знаем даже, сколько капель нужно добавлять!

Я кивнула.

— Приходится каждый раз придумывать.

Айель выбрала склянку с раствором души вина, еловых шишек и ещё чего-то — я не знала рецепт на память.

— Если вы хотите дать это Вайенти, то лучше попросить кого-нибудь его подержать.

— Это не нужно, — вздохнула я. — Для этого здесь белка.

Подойдя к птичьей клетке, я дотянулась до воронки и продела трубку между прутьями. Сколько раз я уже делала это, и ни разу ничего не помогало. Мы бродим в темноте, словно слепые детёныши. Но даже понимая это, я надеялась, что наши попытки могут хоть что-то изменить, исправить, помочь в будущем. Возможно, когда-нибудь, я действительно вылечу эту белку. Она ведь всё ещё не мертва. Её тушка цела, нет ни одной раны. Может быть, её глаза больше никогда не станут видеть, но если мы найдём лекарство, то…

Почувствовав вкус души вина, если этот маленький дедр чувствует хоть какой-то вкус, белка страшно заверещала. Вайенти тоже вскрикнул и зажал уши руками, а затем начал биться головой о стену. Я растерянно смотрела на него и пыталась решить, стоит ли нам открыть клетку и рискнуть тем, что он всех нас покусает или попытается задушить, или всё же лучше оставить всё как есть.

— Мы можем что-нибудь сделать? — тихо спросила Айель у меня.

— Может, лучше пристрелить его? — предложил мужчина с перевязанной головой.

— Давайте вынесем отсюда белку, — сказала Ингрид, и я кивнула.

— Да, унесите её. И не входите сюда, пока я не позову. Я попробую его успокоить.

Айель с ужасом посмотрела на меня.

— Я не буду подходить к клетке. Просто поговорю с ним.

— Но…

— Всё нормально, — улыбнулась я. — Идите.

Когда дверь за помощниками закрылась, по моим щекам потекли слёзы.

— Вайенти, пожалуйста, перестань, — взмолилась я.

Мужчина повернул своё окровавленное лицо — он рассёк себе лоб о стену — ко мне. Заражённый смотрел на меня как-то вопросительно. Белёсые больные глаза не моргали. Вайенти, если хоть что-то в нём осталось теперь от того мужчины, каким он был когда-то, покачивался, словно решая, что ему делать дальше, но хотя бы перестал биться о стену.

Я взяла со стола арбалет. Мы ничего не можем сделать для Вайенти, а наблюдать за мучениями мужчины просто невыносимо. Если бы я знала, чем могу помочь, я бы обязательно помогла. Надеюсь, Вайенти понимал это перед тем, как окончательно потерял рассудок.

Он больше не говорил. Больше не мог говорить. И ничего не слышал, кроме шума, и шум этот сводил его с ума. В подтверждение моих мыслей, мужчина бросился к прутьям и стал тянуть ко мне руки. Так себя ведут только полностью обратившиеся дедры.

— Прости меня… Прости… — обливаясь слезами, шептала я. — Мне так жаль… Я не смогла тебя вылечить…

Поднятый арбалет вело из стороны в сторону, и я никак не могла прицелиться, сотрясаясь от рыданий. Вайенти смотрел на меня страшными невидящими глазами и с хрипом тянул руки в мою сторону.

Я глубоко вздохнула, утёрла слёзы и задержала дыхание. А затем спустила курок. Болт попал заражённому между бровей и прошёл навылет, откинув тело дедра к стене. Мужчина осел, всё ещё подёргиваясь, и глаза его закрылись. Я видела, или мне показалось, что видела, как они закрылись! Возможно, выстрел попал в него в момент моргания, но…

Уронив арбалет, я подошла к клетке.

— Прости. И за выстрел, и за то, что я оскверню твоё тело… — пробормотала я. — Я не хотела для тебя такой судьбы, Вайенти. Ни для кого не хотела. Но я не смогла ничего изменить.

В мой кабинет вбежали Ферел, Ингрид и Айель. Наверное, услышали, как я уронила арбалет. Мне было всё равно. Я сняла замок с клетки и опустилась на подстилку рядом с Вайенти. Теперь его лицо выражало лишь безмятежность. Чего явно нельзя было сказать обо мне. Слёзы сами собой текли из моих глаз, и я не пыталась их остановить.

— С вами всё в порядке, госпожа? — спросила Ингрид.

Я подняла глаза на вошедших. Женщина смотрела на меня с беспокойством и сожалением, но не смела приблизиться. Айель прислонила руку ко рту, и в её глазах читался ужас. Наверное, она была шокирована тем, что я пристрелила Вайенти. Стражник смотрел на тело мужчины с отвращением.

— Подготовьте стол для вскрытия утром, — произнесла я, утирая слёзы. — Айель, разбуди меня на рассвете. Свободны.

— Да, принцесса, — отозвались они хором и оставили меня одну. Наедине с ещё тёплым телом Вайенти. Я бережно распрямила его руки, пока они ещё не успели закоченеть, и уложила мужчину на тюфяк.

— Надеюсь, теперь тебе спокойно, — прошептала я. — Надеюсь, оно прекратило.

Слёзы хлынули с новой силой. Сэр Дардион, Вайенти, множество крестьян и солдат… Кто ещё погибнет в этом нескончаемом кошмаре?

«Это — самое главное», — произнёс хриплый голос Сэра Дардиона у меня в голове.

И вскочив с места, я принялась судорожно искать это «самое главное». Где я оставила колбу? Кажется, так и не вытаскивала